Большинство моих соседей мужского пола приезжает домой только под Новый год. Пройдет еще месяц, и они начнут съезжаться к родным очагам, привозя подарки детям и деньги женам. В Таджикистане их называют "муходжирон" (мигрант — ред.), международные организации толерантно именуют "трудящиеся мигранты", а в России, где почти все они зарабатывают деньги, уничижительно кличут "гастеры" — сокращенно от "гастарбайтеры".
Я знаю их всех, все три поколения: старших, гонявших нас, пацанву с футбольным мячом подальше от своих окон; моих ровесников — соперников в "казаках-разбойниках" и подельников в налетах на соседские яблони; их детей, которых уже я с хворостиной в руках отваживал от своих ворот, чтобы не дразнили моего пса.
Мой сосед справа — преподаватель политэкономии в вузе. Помню, как он напился с горя, когда написанный им учебник завернули назад из типографии по причине несоответствия нормам государственного языка. "Как можно перевести дебет и кредит, — рыдал он, — это ведь международные термины, их весь мир использует".
Правда, мне кажется, что его учебник все равно бы не издали, ведь он учил социалистической экономике, а на дворе уже раскручивалась рыночная, о механизмах которой тогда мало кто знал. Сейчас кандидат экономических наук Рауф Хайдарович возглавляет бригаду строителей в Подмосковье и, судя по всему, дебет и кредит у него сходятся как следует.
Соседка напротив — Зульфия — младше меня на пару лет. Она с сыном владеет столовкой где-то под Питером, домой приезжает не каждый год, бизнес не терпит отсутствия. Сейчас она, что называется —"в шоколаде", а вот начиналось все очень мрачно.
Первый раз на заработки она выехала с мужем в конце 90-х. Пару лет там крутилась посудомойкой, муж таскал тележку на рынке. Постепенно глава семьи пристрастился к наркотикам, героин свел его в могилу за полгода.
Похоронив мужа на родине, продала квартиру, родила сына и, взяв его в охапку, снова подалась в Россию. Несколько лет крутилась на рынке, подкопила денег и арендовала столовку, где раньше мыла посуду. Вкусно готовить, спасибо маме, умела с детства, а деликатесов таджикская кухня сроду не требовала, так и вышла в плюс, опираясь на вечный рецепт — цена плюс качество.
Парнишка с соседней улицы, Валиджон, вечный троечник, с грехом пополам закончил школу, умудрился сдать на права и рванул в Москву. Пять лет без единой аварии гонял маршрутное такси в Белокаменной, заработал на автомобиль отцу и собственную свадьбу. Когда началась эпопея с заменой водительских удостоверений в России, вернулся домой.
Год прокантовался в Душанбе в безрезультатных поисках хорошо оплачиваемой работы, не преуспел. Уговорил отца продать машину и вновь отправился в Москву, но уже с ним. Открыли на пару пекарню, штампуют горячие лепешки, планирует приехать, выдать сестренку замуж и привлечь в семейный бизнес новоиспеченного зятя.
А вот мой ровесник, Саид, домой уже не вернется никогда. Три года назад стройку, где он работал, заморозили, и он не нашел ничего лучше, как податься за длинным долларом на Ближний Восток. Погиб в первом же бою. Жена с тремя детьми теперь сидит на шее у престарелых родителей, а его кости покоятся где-то в сирийских песках.
Описывать все истории моих соседей, работающих в России, не хватит места, да и речь не об этом. В российском обществе намертво сложился отрицательный стереотип таджикского мигранта: недалекий чумазый оборванец, не говорящий по-русски и не способный к квалифицированной работе. Не спорю, таких индивидов много, самому становится стыдно, когда вижу их на улицах российских городов.
Но ведь много и других: возвращающих крупные суммы денег, забытые в такси, потому что чужое брать — грех; выращивающих овощи и фрукты на столы горожан в деревнях, где из всего населения остались только старики и старухи; спасающие, иногда ценой собственной жизни, русских детей из водоворотов и горящих домов.
А еще больше простых работяг, гнущих спину за гроши на таких должностях, куда среднестатистический россиянин ни за что не пойдет.
И ведь аналитики неоднократно приходили к выводу, что российской экономике не обойтись без привлечения иностранной рабсилы.
Но нет, пресловутые Равшан и Джумшут, воплощенные на телеэкране армянином и молдаванином, по-прежнему олицетворяют таджикских мигрантов в среде простых россиян.
Мало кто задумывается о том, на что решаются эти люди, покидая свой дом в поисках заработка. Выросшие в обществе с абсолютно иным менталитетом, они попадают в другой мир, где в ходу совершенно другие отношения. Таджиков, привыкших к общинному образу жизни, где проблемы решают всем миром, крупные города, исповедующие принцип "человек человеку — волк", отторгают априори.
Прибавьте к этому плохое знание языка и, вследствие этого, законов, долгие поиски работы, которую при выезде им никто не гарантировал, кучу регистрационных процедур, не пройдя которые рискуешь получить клеймо нелегала, тесты и экзамены, сдать которые порой затруднится даже образованный россиянин.
Мигрантов "кидают" и "трясут" все, кому не лень: работодатели, правоохранители, чиновники и прочие, и прочие. А они, никогда не читавшие Ницше, живут по принципу "все, что нас не убивает, делает нас сильнее" и, стиснув зубы, поднимают экономику как своей страны, так и чужой. И не ждут за это благодарности. А надо бы…
